 |
Григорий Данской родился в 1971 году и г.Чусовом Пермской области. Окончил филологический факультет Пермского университета. Лауреат фестиваля "Московские окна", лауреат "Второго канала", дипломант Грушинского фестиваля, победитель конкурса "Миллиард за песню" Всемирного слета бардов в Турции. Издан сборник стихов Г.Данского "Зимний футбол", вышли альбомы "Две истории", "Иные широты", "Коммивояжер".
Владимир Ланцберг назвал Григория "человеком серебряного века". Молодой, довольно пижонистый на вид, похожий на французского Атоса и русского народовольца одновременно, он производит двойственное впечатление. Не верится, что этот несерьезный на вид парень так серьезно и так красиво может размышлять вслух о таких вещах, о которых большинство из нас и молча-то не часто задумывается, и в то же время невозможно отмахнуться от очевидного: вот же, прямо перед глазами вполне реальный мир поэта, в котором есть место и дружбе, и любви, злой иронии и потрясающей нежности, в котором, между прочим, рядом с Онегиным и Пушкиным можно нечаянно обнаружить себя или соседа по лестничной площадке, а в непосредственной близости от романтической каравеллы с удивлением встретить обшарпанный пермский трамвай.
Поэт и музыкант Григорий Данской пребывает в эпицентре переломного момента в человеческих судьбах. Он не лукавит, примеряя свои "рыжие треуголки" или запуская "ангелов на шариках воздушных. Песня превращается в заклинание, в молитву о самой себе, биографию, которая в своих изгибах повторяет линию жизни Автора. Это - откровенный и трудный разговор. Но только так, наверное, можно сохранить живой нерв в растиражированных песнях и доверие к человеку, не желающему быть олицетворением своего имиджа.
Данской не умеет повторяться, поэтому каждое выступление - проверка на способность к перевоплощению, умение находить новые тембры исполнения, беседы с залом - внове, самобытно и крайне интересно.
Елена Гинзбург
(Киров)
Ангелы на шариках воздушных
Ко временному бегу равнодушны,
не столько беззащитны, сколь смешны,
слетались ангелы на шариках воздушных -
не потому, что были крыльев лишены,
не потому, что время кончилось до срока
и безвременья близится черед,
не потому, что им настолько одиноко -
настолько, чтоб отправиться в полет
на детских шариках цветных...
Вертлявы, как щенки и непослушны -
привычка в вышних к жизни кочевой -
слетались ангелы на шариках воздушных,
хоть я, признаться, сам не знаю для чего.
Да вот беда - никто их не заметил.
И мир затянут был в трамвайное кольцо.
Лишь грязные, оборванные дети
стреляли из рогаток им в лицо.
Не преступив заветного порога,
они, как тени, покидали нас.
Как ласточки, летящие от бога,
чтоб к богу возвратиться в нужный час
на детских шариках цветных.
Колыбельная для К.
Над городом ветер в четыре октавы,
а в комнате тишь и большая разлука.
И маятник движется слева направо.
Да так и уходит - без звона, без звука.
А следом уходят названья предметов,
и тени предметов, и сами предметы.
И в пыль обращается память, и память
о пыли ползет в заоконную заметь.
Мы все, кто остался - мы время встречаем
вечерним черешневым медленным чаем.
А ты, погруженный в глубокое детство,
балбес-переросток, в опасном соседстве -
как крайний - растешь с неуютной Вселенной.
Ты спишь, и неплотный мирок Мельпомены
сочится сквозь стены и фотообои.
И с ним возвращается маятник с боем
двенадцатикратным. Ты спишь. В это время -
а время пришло - разговоры в гостиной,
цветные цукаты. Ты спишь, а с пластинки
поют музыканты из города Бремен.
Ты спишь. Возвращаются вещи - откуда,
Бог знает. К тому же не те. А те - где вы?
Ты спишь. Ходит маятник вправо и влево,
и в такт ему бьется на кухне посуда.
Когда ты проснешься… На улице минус
один. Плюс зато тридцать восемь подмышкой.
Какой-нибудь очень талантливый вирус
работал всю ночь. И наутро мальчишка
простужен. Когда ты проснешься, устало
сотрешь с подоконника лужицу талой
воды, то, возможно, припомнишь всю небыль
о том Рождестве, которого не было…
|
